Память детства моего: Екатерина Ефимова о том, как в 30-х умирали от голода, но одновременно открывали ясли для детей

В этой главе моя бабушка, Екатерина Игнатьевна Ефимова, продолжает вспоминать о тяжёлых и противоречивых 30-х годах. Цитирую по магнитофонной записи 1967 года:

«С завершением первой пятилетки уровень жизни резко упал, хотя газеты и радио трубили о достижениях по всей стране. Коллективизация разрушила веками устоявшееся сельское хозяйство, но говорить об этом вслух было категорически нельзя и опасно. В 1932-м ввели карточки на хлеб, а давали их только работающим.

Толпы нищих стали вновь обычным явлением, работы врачам сразу прибавилось. Отовсюду несли больных малышей: рахит, дистрофия, острые кишечные инфекции... И это на фоне отсутствия эффективных лекарств — пенициллин ещё не был открыт. Иногда я хваталась за голову от шквала детских болезней!

Кроме того, в спешном порядке нужно было готовить младший медперсонал, его просто не существовало. Организовывала курсы по санитарному просвещению, проводила предродовую подготовку рожениц и много чего другого. Все заботы по домашнему хозяйству легли на плечи моей свекрови Евдокии Павловны. Я убегала на работу спозаранку и возвращалась едва ли не ко сну.

В те же годы прошла специализацию на врача-педиатра на курсах в Москве у знаменитого Г.Н. Сперанского, впоследствии академика АН СССР. В начале 30-х опять пошли гонения на священников и их родственников. Всё под лозунгом борьбы со скрытыми врагами, мешающими якобы строить социализм.

Отец главной героини Игнатий Ефимович и её сестра Маруся (за год до смерти) со своей дочерью Ниной, которой сейчас 97 лет. 1934 год

К сожалению, репрессии коснулись и моей семьи. В 1932-м отца, больного старика, бросили в «Свирьлаг». Старший брат Александр чудом добился его освобождения. Три месяца отец провёл за колючей проволокой, где его подвергали избиению и издевательствам. Домой привезли при смерти, умер он спустя две недели. А через полгода и самого Александра, скромного работника финотдела, арестовали по ложному доносу, отправив рыть Беломорканал. Младшего брата Пантелеймона и сестру Анну, как детей священника, поразили в правах, отчислили из учебных заведений, им с трудом потом удалось найти место в жизни.

Нам, старшим, повезло. Я и Маруся почти одновременно окончили университет в период небольшого затишья после Гражданской войны. Но брата Георгия, ровесника и однокурсника мужа, едва не отчислили за полгода до окончания института только за то, что он был сыном попа.

Настоящим ударом для меня стала смерть в 1935 году моей дорогой старшей сестры. Основатель казанской школы акушеров-гинекологов профессор В.С. Груздев, считая Марусю одной из лучших своих учениц, распределил её в Ижевск, где образовывался мединститут. В числе прочих коллег она создавала там кафедру акушерства и гинекологии. Целиком погрузившись в работу, Маруся запустила свой аппендицит, и несмотря на усилия хирургов, скончалась от перитонита, оставив мужа с двумя малолетними детьми.

Екатерина Ефимова со своими дочерями-близняшками Люсей и Томой, с мужем Борисом, его сестрой Антониной и её сыном Юрой, и свекровью Евдокией Павловной Батьковой. 1937 год

В 1937-м наступили суровые времена «ежовщины». Из нашего окружения — среди друзей, знакомых, сослуживцев — стали исчезать люди, которых объявляли «врагами народа». Чаще всего это были совершенно далёкие от политики люди! Борис возвращался с работы нервный, взвинченный. На все вопросы лишь отмахивался, говоря, что творится что-то непонятное. Никто не был гарантирован от ареста. Наедине мы пытались осмыслить, что происходит, но доводы и логика не срабатывали.

В тот год он счёл за лучшее отойти от инженерной деятельности и перейти на малозначимую должность в отдел капстроительства завода им. Серго. В моей биографии начало 30-х — это, прежде всего, развитие службы охраны материнства и младенчества, открытие женской и детской консультаций, борьба за открытие яслей, число которых в предвоенные годы мы довели до пяти.

Редчайший кадр: на фото сотрудники первых зеленодольских яслей, Екатерина Ефимова — вторая справа в среднем ряду. 1934 год

Одновременно — постоянная нехватка продуктов и промтоваров, проблемы с хлебом. В 1932-м в Паратск опять хлынули бежавшие от колхозов и голода крестьяне. По посёлку стали бродить истощавшие люди, две деревянные лестницы, «серговская» и «фанерская», были буквально заполонены ими. Они тянули к прохожим свои руки, детей с выступающими рёбрами, крестились, умоляя дать что-то поесть. И многие отрывали от себя последнее. На ежедневных планёрках в горздраве сообщали о количестве умерших от голода и холода. По утрам милиционеры объезжали посёлок, свозя трупы несчастных в морг. Без содрогания это невозможно вспоминать...".

Все публикации:

1. Память детства моего: Георгий Мюллер — о прадеде и деде, об улице Металлистов и Нижнем посёлке
2. Память детства моего: Георгий Мюллер — про местные озёра, дома с резьбой и подпись Троцкого
3. Память детства моего: Георгий Мюллер – о рождении в муках заводов, штурмовщине и «вредителях»-инженерах
4. Память детства моего: Георгий Мюллер – о том, где спал директор Садовец, Почтовом ящике №1 и времени первых
5. Память детства моего: Георгий Мюллер о том, как в 1930-е шпиономания проникла во все сферы жизни
6. Память детства моего: Георгий Мюллер — о прадеде-священнике и его большой семье
7. Память детства моего: Георгий Мюллер о том, что пришлось пережить его бабушке в переломные для страны годы
8. Память детства моего: Георгий Мюллер о том, как в Казани в 1919 году отменили все экзамены
9. Память детства моего: Георгий Мюллер о том, с какими предрассудками сталкивались врачи в начале прошлого века
10. Память детства моего: Казанская епархия славилась хорами, но вихри революции разметали их
11. Память детства моего: Какие песни пели в 20-х годах прошлого столетия
12. Память детства моего: О первых годах, проведённых Екатериной Игнатьевной Ефимовой в Кабачищах
13. Память детства моего: О том, как в Паратске появились первые врачи
14. Память детства моего: Екатерина Ефимова о том, что пришлось вынести жителям Паратска в 30-е
15. Память детства моего: Екатерина Ефимова о том, как в 30-х умирали от голода, но одновременно открывали ясли для детей
16. Память детства моего: Екатерина Ефимова — о военном лихолетье и наступлении спокойных 1950-х
17. Память детства моего: О Екатерине Ефимовой — «На её счету сотни спасённых детских жизней»