Японская архаика, русская классика и пост-советская современность на Московском кинофестивале

Японский режиссёр Сабу (Хироюки Танака), приехавший в Москву с фильмом "Импровизаторы" (Jam), похоже, по-прежнему читает роман Стивена Кинга "Мизери" (1987), слушает песню "Girlfriend in a Coma" (1987) британской группы The Smiths и смотрит первые два фильма Квентина Тарантино на кассетах, которые забыл вернуть в прокат в середине 90-х. Соответственно и его работа заинтересует людей со схожим культурным бэкграундом, не испытывающих нужды в современном переосмыслении массовой культуры двадцати-тридцатилетней давности.

Павел Костомаров в киноверсии своего апокалиптического сериала "Эпидемия. Вонгозеро" по роману Яны Вагнер наоборот стремится догнать и освоить приёмы жанрового кино уже текущего века. К сожалению, режиссёрское мышление в фильме по большей части без зазрения подменяется громкой музыкой, призванной заодно создавать драматизм в отсутствие способных справиться с такой задачей актёров.

Куда лучше с этим обстоят дела в другом отечественном фильме в конкурсе, "Воскресенье" Светланы Проскуриной. Один, по идее ещё и выходной, день из жизни чиновника администрации небольшого города, через череду назначенных и случайных встреч призван написать картину современной российской жизни. Болеющую мать героя играет Вера Алентова, отца его подруги - Владимир Ильин.

Название романа Л.Н.Толстого, горьковское "а был ли мальчик", явная "тургеневская девушка" (в миг оборачивающаяся чеховскими "тремя сёстрами") недвусмысленно сообщают нам, что авторами задуман концепт, восходящий к произведениям русской классической литературы. Вряд ли можно сказать, что он безупречно работает, но в плюс стоит засчитать достоверность отдельных сцен.

Окружающая нас действительность волнует и сценариста/режиссёра Фархата Шарипова, привезшего в Москву из Казахстана ленту "Тренинг личностного роста..." - многоточие то ли сообщает названию иронию, то ли маскирует нецензурное слово, коих в изобилии у персонажа Ержана Тусупова, в одиночку бранящегося больше, чем все персонажи "Воскресенья" и "Эпидемии. Вонгозеро" вместе взятые. В основе кинокартины Шарипова история неприметного банковского служащего, чья жизнь внезапно раскрашивается новыми красками после встречи с сокурсником, ставшим "хозяином жизни".

Нравственный вопрос зритель будет решать вместе с героем, и вовсе не все ответы будут получены.

Кинематографисты другой бывшей союзной республики, Латвии, нашли творческое вдохновение в истории Второй мировой войны. Их "Отец Ночь" по тематике претендует встать неподалёку от спилберговского "Списка Шиндлера". Однако, обратившись к реальному подвигу Яниса Липке, постановщик Давис Симанис сделал лицемерное кино, из которого следует, что для латышей было нормой героически противостоять немецко-фашистским захватчикам, а антисемитом во всей стране был только один продавец картошки.

Константин Чалый