«Ты в рубашке родился»: Только чудом можно назвать то, что зеленодолец вернулся из Афганистана живым

Это поняли, когда начали прибывать первые цинковые гробы в Зеленодольск – груз «200». Через Афганстан прошли около 600 зеленодольцев, не всем из них было суждено вернуться.

Затяжная война тяжёлым бременем ложилась и на экономику Советского Союза. В руководстве страны росло понимание, что военным путём проблему Афганистана не решить. На основе Женевских соглашений 15 февраля 1989 года последним из состава ограниченного контингента перешёл по мосту «Дружба» через Амударью командующий 40-й армией генерал Борис Громов.

Наши воины-интернационалисты ушли из Афганистана непобеждёнными, с честью прошли через все трудности и испытания, а теперь занимаются патриотическим воспитанием подрастающего поколения.

Председатель зеленодольского отделения «Боевое братство» Марсель МУРЗАБАЕВ сегодня вспоминает о годах своей службы в Афганистане:

– В армию меня призвали в апреле 1987-го. Знал ли, куда попаду? Скажу честно: мне даже хотелось повоевать. Мой папа брал Берлин, Прагу освобождал, поэтому я и не боялся попасть в Афганистан. Да и в наше время очень большое внимание уделялось патриотическому воспитанию.

Из Татвоенкомата нас перевезли в Оренбургскую область. Там, когда появились заказчики в специфической форме (на головах панамы), уже стало совсем очевидно, где нам предстоит нести службу. В Оренбургской области нас переодели и переправили в Кушку – самую южную точку Советского Союза. Туда мой отец приехал, чтобы дать напутствие. Поначалу его не хотели пускать – часть-то закрытая. Но, увидев боевые ордена и медали, пропустили.

В Кушке мы стояли месяц. Прошли «учебку», поездили на машинах (ред. – Марсель Мурзабаев перед армией окончил водительские курсы в зеленодольском ДОСААФ). Один раз даже совершили марш-бросок на 500 километров, постреляли на полигоне из автоматов, а потом нас распределили по частям.

Так я оказался в Кандагаре, нас из взвода туда попало трое. Прошли карантин, меня направили в роту обеспечения: ездили в Союз, возили продовольствие, боеприпасы, уголь, новую технику получали.

В роте обеспечения я прослужил месяца четыре, потом меня перекинули на заставу – на военную точку под названием «Элеватор». Она была в числе таких ключевых постов, как «Звезда», «Памир», которые постоянно находились под обстрелом – не меньше двадцати снарядов в день к нам «прилетало». На этой точке у нас стояла техника, БТРы. Мы сопровождали проезжавшие мимо колонны.

Здесь приходилось совмещать сразу несколько функций. В БТРе мы ездили по двое, по очереди выступая то водителями, то пулемётчиками и радистами: я – за рулём, мой товарищ – на пулемёте. Менялись для того, чтобы не притуплялось внимание, ведь колонны мы сопровождали по 200, а порой и 300 километров, ехали с тройным боекомплектом.

Последим моим местом дислокации стала застава «Звезда», а над нами, в скалах, находился «Памир». Мы туда доставляли воду, боеприпасы – на этой высотной точке лишь трое бойцов «сидели». Спускаться им было нельзя, поскольку они простреливали всю «зелёнку», корректировали огонь. И мы по очереди с товарищем поднимали туда груз: скалы крутые, лезли на карачках. А там сплошные растяжки, душманы стреляют, только пули свистят. Были ли у меня ранения? Повезло –
ни одного!

Однажды я подорвался на большой растяжке, у себя – на «Элеваторе»: молодой был, неопытный и прозевал. Помню щелчок, вспышку… Как рассказывают, что в такие моменты вся твоя жизнь проходит за доли секунды. Вот и я это увидел, буквально, начиная с рождения, – всё пролетело вмиг!

Мои товарищи с заставы признались, что уже похоронили меня. После взрыва осталась воронка –
метр в диаметре! В таких случаях один из тысячи остаётся в живых, а у меня ни царапины, только контузия. Они мне так и сказали: «Ты в рубашке родился».

Я тогда не придал этому случаю большого значения. Ведь ребята гибли постоянно, некоторые – на моих глазах. Чем я лучше их? После контузии я попал в госпиталь. У меня-то ерунда, а вот там я насмотрелся всякого… Один паренёк из Питера всё просил его пристрелить – у него не было обеих ног и рук, таких «мешками» называли… Не дай Бог такое увидеть!

В госпитале я повстречал своего земляка из Зеленодольска Юрия Аристова, с которым мы теперь тесно дружим. Он с тифом лежал, в Афганистане многие ребята цепляли инфекции: брюшной тиф, желтуха, малярия. Их так и называли: «афганский букет».

Бог меня миловал, в открытый бой с душманами ни разу не попадал. Видел ли я их близко? Да, каждый день! Кишлак рядом стоял. Днём они мирные жители, а ночью – душманы.

Один раз я по полю целый час или полтора гулял, не зная, что оно всё нашпиговано минами. Потом меня ребята спросили: «Ты как, вообще, целым оттуда вернулся?!». Видно, у меня есть ангел-хранитель.

Наш герой прослужил в Афганистане ровно год, а за пять месяцев до демобилизации его перебросили на границу с Китаем – там, в Хабаровском крае, стояла часть на случай войны с Поднебесной.

В конце июня 1989 года рядовой Мурзабаев вернулся домой цел и невредим! После службы устроился на завод им.Серго, работал по специальности инженером-технологом на военном производстве, мастером нестандартного оборудования, сейчас трудится мастером дорожного участка на комбинате «Благоустройство».

Под руководством Марселя Мурзабаева проводится большая работа по увековечиванию памяти павших на больших и малых войнах. Он организует помощь матерям и вдовам, проводит уроки мужества с учащимися, спортивные и общественные мероприятия. И его товарищи по Афганистану относятся к Марселю Ишмурзовичу с большим уважением, неоднократно избирая его руководителем «Боевого братства».

Марсель Мурзабаев на возложении цветов к памятнику воинам-интернационалистам. Зеленодольск, февраль 2020г.