Как простой русский солдат воевал в Карабахе и восстанавливал конституционный порядок в "независимой Ичкерии"

К обеим датам зеленодолец Михаил Родионов имеет непосредственное отношение: он участник боевых действий на Северном Кавказе и кавалер трёх боевых наград – ордена Красной Звезды, ордена Мужества и медали «За отвагу». Службе Отечеству в горячих точках отдал в общей сложности десять лет. У него четыре контузии и ранение. А сам себя называет «простым русским солдатом».

Боевой путь Михаил Родионов начал в 1993 году, когда его, 18-летнего паренька, призвали в армию. В Самаре прошёл общевойсковую «учебку», его подготовили в командиры отделения и обучили снайперскому делу. А через восемь месяцев он оказался в Нагорном Карабахе, где начиналась война.

Михаил Родионов больше всего гордится орденом Мужества (на переднем плане в виде креста) и самой солдатской медалью – «За отвагу» (справа)
 

– Степанакерт только что отходил от землетрясения, мы помогали спасателям разбирать завалы, ночью патрулировали, – рассказывает Михаил Евгеньевич. – Поначалу ходили в бронежилетах, касках, с резиновыми  дубинками, следили за порядком. Были большие разрушения: дореволюционные дома ещё выстояли, а советские пяти- и девятиэтажки сложились словно карточные домики. Появились мародёры. А потом по нам стали стрелять, мы вынуждены были взяться за оружие.

Через неделю нас подняли по тревоге, направили в Кодорское ущелье. Нашей задачей было контролировать дорогу, соединяющую Грузию, Армению, Азербайджан, по ней в Нагорный Карабах поступала гуманитарная помощь, а мы сопровож­дали «фуры».

Мой первый бой произошёл 20 ноября 1993 года: обстреляли милицейский пост, и наши два взвода, а это 120 человек, бросили на «разборки». Как потом оказалось, провокацию совершили грузинские боевики Звиада Гамсахурдии.

На сопровождении отхода линейной милиции Али Алханова из Чечни. Михаил Родионов на БТР крайний справа. Через 10 минут газораспределительная станция, крыша которой видна на заднем плане, взлетит на воздух от заложенной там бомбы. Гудермесский район, конец ноября 1994 года

Не люблю вспоминать тот день… Первый раз нажимать на «гашетку» по живому человеку страшно. Через прицел снайперской винтовки результаты выстрела видны как по телевизору: всё очень чётко. Конечно, испытал сильный стресс, но со временем ко всему привыкаешь.

Бой продлился с половины двенадцати ночи до восьми утра, наш взвод поредел на треть. Тогда же получил первую контузию от разрыва снаряда. Меня и ещё полвзвода представили к ордену Красной Звезды. Но на тот момент его уже сняли с производства – Союз распался. И нам вручили только орденские книжки.

В Карабахе Михаил провоевал два месяца, за это время принял ещё около девяти боёв, после чего оказался в столице тогда независимой Ичкерии – Грозном.

– Нас разместили на местном стадионе, на котором в 2004-м взорвали первого президента Чечни Ахмата Кадырова, направили на поддержку милиции. Война только начиналась: по нам постреливали, мы – в ответ. Тогда ещё Алханов (ред. – в то время начальник Грозненского линейного отдела внутренних дел на транспорте) с Дудаевым сцепились: первый не стал присягать второму, и, взяв с собой около двух тысяч личного состава, ушёл в Ростов-на-Дону, а мы прикрывали его отход.

Однако затем нам поступил приказ вернуться в Грозный. Наше подразделение оказалось наиболее боеспособным, ведь в других батальонах было не больше пяти человек с опытом войны.

Ситуация была тяжелейшая! Соседние час­ти, дислоцировавшиеся в Дагестане, не дошли до Чечни – им перегородили дорогу старики и женщины с детьми. Ждали помощи от Рохлина с его армией, но он отказался участвовать в гражданской вой­не. На аэродроме «Северный» приземлилась дивизия спецназовцев из внутренних войск имени Дзержинского, но дудаевцы, частично разоружив, отправили их обратно.

Только к началу декабря с трёх сторон к Грозному начали подводить войска, вместе с подкреплением и мы вошли в город.

Тут пошла полная неразбериха, не было общего канала связи. Боевикам это было только на руку: пальнут и скроются. Наши разворачиваются, чтобы ответить, а в итоге бьют по своим – тем, которые идут по соседней улице. Пока разберутся, боевики в другом месте устраивают точно такую же провокацию. А мы попадаем под перекрёстный огонь.

Общий канал связи наладили только в начале 1995 года. Потери при штурме Грозного были огромными. Раз пять наш взвод почти полностью пополняли. Я тогда получил вторую контузию, но в госпиталь не обращался. Ещё получил осколочное ранение ног. Лечил так: в горячке выпил стакан спирта, закусил конфетой, мне сделали новокаиновую блокаду, выдернули осколки пассатижами, наложили повязку –
и в бой!...

Продолжение следует