Если бы не революция, быть бы Зеленодольску Череповцом

Краевед Георгий Мюллер поведал редакции интересный факт: до революции развитие города и района могло сложиться так, что мы бы лишились главного достояния нашей малой родины – зелени.

В конце XIX века в России стал очевидным будущий экономический подъём. Выражаясь современным языком, инвестиционная привлекательность в стране стала высокой. 

Средневолжье было в ту пору одним из мест, где малые вложения сулили быстрое обогащение. Волга кишела сотнями судов десятков пароходных компаний, с обеих сторон к реке подходила железная дорога, и министерство финансов Российской империи решило здесь строить мост через Волгу.

– Внимание американского промышленника Ропса привлекли огромные массивы леса, выходившие в районе Паратска к Волге, – рассказывает историк-краевед Георгий МЮЛЛЕР. – В короткий срок он строит рядом со станцией Зелёный Дол спичечную фабрику, оснащённую американским оборудованием. Она должна составить конкуренцию знаменитым шведским спичкам, заполонившим российский рынок. Начали расширять мощности и Паратские судоремонтные мастерские. В тот же период, 120 лет назад, франко-русское Волго-Вишерское акционерное общество приступает к строительству сталелитейного завода.

Ранее под это дело был отведён земельный участок из территории Паратской лесной дачи. 

19 декабря 1898 года Лесной департамент утверждает продажу 821-ой десятины общинной земли, принадлежащей поселениям Царёвококшайского уезда Казанской губернии, под строительство предприятия. 

Закипела работа. В короткий срок возводят кирпичный завод. На вырубленных участках основывают нижний, средний и верхний посёлки. Строят главную контору, медеплавильный и кузнечный цеха, мартеновский и сталелитейный комплексы с печами и дымоотводными трубами, котельную и даже электростанцию. Территория предприятия простиралась под кладбищенской горой – от нынешнего цеха №15 завода им.Серго и приблизительно до посёлка Смольный.

Комплекс нового предприятия проектировала группа финских инженеров под руководством архитектора Карла Густава Берха, занимавшихся разработкой промышленно-гражданских строений.

Известно, что его мас­терская спроектировала комплексы подобного типа для предприятий в Риге и Мотовилихинского оружейного завода в Перми.

В верхнем посёлке для инженерно-технического состава будущего металлургического комплекса посреди леса поднимают из кирпича несколько десятков коттеджей, которые ныне известны как полукамушки. К небу возносится водонапорная башня – она тоже сохранилась до наших дней на территории стадиона, теперь названного в честь Виктора Колотова.

Мимо башни протянули узкоколейку, соединявшую завод с верхним посёлком. По ней каждый день, утром и вечером, курсировал состав из четырёх вагонов, ведомых паровозом-«кукушкой». Он доставлял на работу и обратно инженеров и служащих предприятия. А там уже устанавливали и испытывали оборудование, всё шло к тому, что вот-вот начнёт работать сталелитейный завод. 

И вдруг, как гром среди ясного неба, известие: Волго-Вишерское АО признано банкротом! 

Первыми начали паковать багаж со своими семьями инженеры Волго-Вишерского общества.

Началась распродажа имущества предприятия и, увы, частичное его расхищение. Цеха опечатали, их выставили на сдачу в аренду, однако первое время никто не горел желанием снять незадействованные помещения.

Время шло, цеха стояли. Тут грянула Первая мировая. С её началом нашёлся  арендатор – военное ведомство, которое в двух корпусах цехов разместило швейное производство. 120 ножных машинок фирмы «Zinger» принялись строчить для фронта шинели и утеп­лённые наушники, надеваемые военными под фуражки. Но так продолжалось недолго – работниц вместе с машинками перевели в Саратов.

В январе 1917-го строения Паратского сталелитейного завода выкупает замечательный учёный, изобретатель приборов звуковой разведки Николай Бенуа. Покупку инициировал военно-промышленный комитет, рекомендовавший перенести лабораторию Бенуа с Ижорского завода в глубь России. Существовала угроза прорыва немцев под Петроградом и разработка секретных приборов могла достаться врагу.

В дополнение к госзаказам Бенуа решает освоить производство мин системы Лихонина, осветительных ракет и приборов своей конструкции. Но тут одна за другой в России происходят две революции. В сентябре 1917-го особое государственное совещание при Временном правительстве накладывает секвестр на сталелитейный завод и принимает меры по эвакуации в Паратск Ижорского завода из Колпино, что под Петроградом. Так возникает новое предприятие – отделение Волжско-Ижорского металлургического завода, где по патенту английской фирмы «Gochkis» в рамках соглашения стран Антанты о взаимопомощи должны были выпускать боеприпасы для армии.

А тем временем разгорается Гражданская вой­на. С попустительства местной власти корпуса Паратского сталелитейного завода, оставшиеся без охраны, стали растаскивать. Полностью разрушили и растащили две мартеновские печи, угольный склад, цех разлива стали вместе с оборудованием, включая запасы огнеупорного кирпича. Азарт подогревался лозунгом «Грабь награбленное!». Затем настала очередь разбора и самого сталелитейного цеха.

С окончанием Гражданской членам контрольно-ревизионной комиссии Высшего совета народного хозяйства осталось констатировать полное уничтожение сталелитейного завода. Виновных не искали. Как указали в акте: «Причиной утраты производства следует считать революционное возмущение освобождённого труда».

– Как знать, не случись революции, национализаций и истребительного грабежа, сегодня мы имели бы не Зелёный Дол, а второй Череповец, – заключил историк-краевед. – Американский промышленник Ропс, положивший глаз на наши леса, с почти стопроцентной вероятностью выпилил бы все зелёные «лёгкие»  города, а сталелитейный завод прикончил бы побочной стороной металлургического производства вокруг всё живое. И только название железнодорожной станции говорило бы проезжающим о былой красоте населённого пункта… Которую мы имеем сегодня и обязаны сохранить.
 

Вот на этом месте когда-то и стоял сталелитейный завод

В этом доме (ныне ул.К.Маркса, 27) в 1917 году жил Николай Бенуа
 

Бенуа – изобретатель и коммерсант

В Зеленодольске Николая Бенуа долгое время ассоциировали с франко-русским акционерным обществом, да и по фамилии его тоже считали французом. Но это не так.

Николай-Карл Альбертович Бенуа родился в Санкт-Петербурге в 1881 году, он – родственник известного русского художника Александра Бенуа и сын Альберта Николаевича Бенуа, тоже русского художника, архитектора, академика и преподавателя акварельной живописи Академии художеств.

Николай Альбертович – офицер лейб-гвардии Преображенского полка, родоначальник инструментальной (звуковой) разведки в артиллерии и совладелец механического завода, арендатор того же завода («Буревестник») после революции, перед арестом – старший инженер лаборатории точной механики завода им.Кулакова. Арестован в 1935 году, осуждён как «социально опасный элемент» на пять лет ссылки. Отбывал срок на севере Казахстана. 13 февраля 1938-го повторно арестован, на сей раз – по обвинению в шпионаже, 16 ноября того же года расстрелян. Та же участь постигла и его жену Серафиму Михайловну Бенуа. Реабилитирован в 1956 году.
 

Щи от сталелитейного завода

В детстве Георгий Мюллер жил в посёлке Кирпичный в своём доме, и не раз в то время ел томлёные каши и щи, приготовленные в русской печи. Ключевой её элемент – толстая чугунная плита, отлитая ещё до революции. 

«Когда в 20-х годах народ разбирал то, что осталось от металлургического производства, одна из его частей досталась и нашей семье. Плиту весом около 300 килограммов привёз на лошади мой прадед Николай Алексеевич Батьков, а когда дом продали, её увезли вместе с кирпичами из-под печи в Киреево». 

Рассказчик предполагает, что этот раритет находится в деревне и поныне.