Художественной галерее Зеленодольска открылась выставка фотографа Евгения Канаева

– Евгений Александрович, каково место фотографии среди других видов искусств?

– Я думаю, что фотография должна нести свет, – не зря же это слово есть в самом названии этого искусства, – чтобы в ней была радость. Но не внешняя, а глубинная, настоящая, которая прорвётся через любые грустные нотки, – радость бытия, радость жизни. В своих фотографиях я пытаюсь передать гармонию, которая есть в мире – с природой, с братьями нашими меньшими, – а не диссонанс и разъединение. Для меня в фотографии важна история, рассказ, чтобы  снимок говорил сам за себя, и потом словами ничего не надо было договаривать. Фотография не должна замыкаться в своих границах: когда человек на неё смотрит, у него возникают свои воспоминания, ассоциации. Зритель сам продолжает тот рассказ, который я начал. Когда есть такое продолжение, это вызывает у людей эмоциональный отклик. Мне хочется больше в фотографиях говорить о любви к миру, к людям, к природе, – и говорить на хорошем художественном языке. Я пытаюсь добиться, чтобы происходящее на фотографиях было вне времени, не было связано с модой, сиюминутностью.

– Расскажи, где прошло твоё детство, какие самые яркие впечатления той поры…

– Первые три года я прожил в деревне у бабушки в село Паново. Потом каждое лето я приезжал туда на все каникулы. Деревенские впечатления вошли в меня и остались на всю жизнь. В городе я жил на улице Московской. Вспоминаю, как мы отправлялись веселой гурьбой на Волгу, в лес на Московские горки. Катался на велосипеде. Зимой  надевал коньки «спотыкач», не знаю откуда принёс их папа. Катались прямо по дороге и в хоккей там же играли, ведь машин было мало. Зимой прыгали с сараев в сугробы, кто-то нырял в снег прямо с головой или даже делал сальто.

– Помнишь, как впервые взял в руки аппарат?

– Первый кадр мы сделали вместе с двоюродным братом Толей в Свияжске (так мы называли тогда Вязовые). У него был фотоаппарат «Смена-8». Наугад поставили выдержку и диафрагму, когда проявили, оказалось, что у нас всё получилось. Говорят же, что новичкам везет. А на 16-летие мама купила мне фотоаппарат «Чайка-2». Сначала я снимал родственников, друзей. Больше – друзей, казалось, что родственники же всегда со мной, а друзьям хотелось показать – вот как я умею! У «Чайки-2» – формат кадра половинчатый, получалось, что плёнка 72 кадра. Снимаешь и думаешь, когда же они закончатся. Это теперь я понимаю, что надо много снимать, чтобы уловить все возникающие нюансы. Тогда казалось, что плёнка бесконечная.

– Что помогало постигать тонкости фотоискусства?

– Интернета тогда не было, азы фотографии постигал по книгам, которые брал в библиотеке, у знакомых. А пойти в кружок стеснялся, казалось, что туда идут люди талантливые. Когда проходил мимо художественной школы, заглядывал в окна: скульптуры на полках, дети рисуют – я восхищался ими. (Кстати, потом был период, когда я, будучи взрослым, увлёкся живописью, писал маслом). После армии у меня появился фотоаппарат ФЭД-3, а я все мечтал о «Зените» – зеркальной камере. Фотография захватывала меня, из хобби превращаясь в дело жизни. Я ещё работал на заводе, строил корабли, но, возвращаясь вечером домой, должен был обязательно сделать что-то для фотографии – или прочитать о фото, или проявить, или напечатать, или поработать с архивом.

– А какое влияние оказали на тебя родители?

– Они трудились на заводе им.Горького: папа, Александр Михайлович, в инструментальном цехе, а мама, Тамара Михайловна, – табельщицей в 25-м и 17-м цехах, где делают корабли. Видел, как уважают моих родителей, мне было это приятно, что и сказалось на выборе профессии. Я поступил в судостроительный техникум, проходил практику на заводе, а после армии  создавал корабли, сначала «достройщиком», потом монтажником. Меня до сих пор тянет к железу, хочется  что-то согнуть, распилить, приварить к чему-то, мне нравится запах строящегося корабля.

– В Казани и Зеленодольске сильное фотосообщество, кто оказал влияние на тебя?

– Долгое время я варился в собственном соку, некому было показать своё творчество. В фотостудию при ДК им.Горького я пришел в 27 лет. Александр Георгиевич Семенов сказал мне: «Да ты уже готовый фотограф!»  Меня это вдохновило. Александр Георгиевич учил нас не проявлять-печатать, это мы давно умели, а подсказывал, как отличить хороший кадр от плохого. Он сразу пригласил меня участвовать в выставке. Тема: натюрморт. Я не любил искусственно составленные композиции, стремился найти их из жизни, например, якорь рядом лодкой. Постановочные натюрморты тоже пробовал, но это не  столь интересно. Да, у нас в Казани очень сильная фотошкола. Многие стремятся в Москву, где огромная конкуренция, поэтому люди развиваются, однако московский ритм выматывает человека. Это не для меня.

– Кого из фотографов ты ценишь?

– Кумиров нет, у каждого хорошего фотографа есть чему поучиться. Глядя на работы других фотографов, я просто восхищаюсь их творчеством. Например, из фотографов, которые снимают «стритфото», мне нравятся Дмитрий Зверев, Александр Петросян (Москва), Анзор Бухарский (Узбекистан), – виртуозы, работающие и в цвете, и в черно-белом фото. Прежде мы говорили жанровое фото, а сейчас называют «стритфото».

– Как добиваешься таких красивых пейзажей?

– Считая себя пейзажистом, я заметил, что мои лучшие фотографии – это не просто пейзажи, а оживленные присутствием человека или животных. В жанровых фотографиях – деревенские дети, идущие по своим делам, мальчишки, прыгающие с разбега в реку, дети, притащившие ежика и пытающиеся его накормить. Мне хочется показать жизнь, ведь, может быть, через сто лет люди совсем забудут, каково это – жить в общении с природой, ходить по земле босиком.

– О чём-то сожалеешь?   

– Мне жаль, что моя дочь Катя и внучки Даша и Маша к фотографии не проявляют большого интереса. Они, как и все, снимают и видео, и фото, но не углубляются, а ведь они могли бы реализовать свои способности. Мне есть чем поделиться, я бы рассказал, но пока у них другие интересы…