В мастерской с «татарским Микеланджело». О Баки Урманче вспоминает скульптор Амир Загиров

– Баки Урманче называют «татарским Микеланджело», насколько справедливо это сравнение, на ваш взгляд, нет ли здесь местечковой предвзятости?

– Я считаю, что вполне правомерно. Баки Идрисович – человек трудной судьбы, которому пришлось многое испытать в жизни и многое преодолеть. Он с юных лет полюбил изобразительное искусство и был верен своему увлечению, за свою жизнь создал множество произведений. Он очень разносторонний, как Леонардо де Винчи. Работал и в живописи, и в графике, и скульптуре, писал хорошие стихи, любил петь. В творчестве был плодотворный, как Микеланджело.

– Урманче ведь интересен не только картинами, скульптурами…

– Обаятельный, харизматичный, он привлекал к себе людей разного возраста, профессий, происхождения. Имел характер воина, батыра. Он столько вытерпел, преодолел за свою долгую жизнь, что хватило бы на десяток жизней.

За его внешностью чувствовался, как подводная часть айсберга, огромный человеческий потенциал и сложная душевная организация. Вернувшись в 50-х годах ХХ века на родину из Средней Азии, Урманче, благодаря жизненному опыту и характеру, успешному творческому старту, быстро завоевал авторитет. Когда в Казань приезжали гости из других республик, им часто устраивали встречи с Баки Урманче, как с видным представителем татарского народа. Художника до сих пор ценят и в Казахстане и Узбекистане, где он проявил многогранность своего таланта.

Баки часто принимал гостей у себя дома – неторопливо, с беседами за чаем.

– Айдар Урманче, сын Баки Идрисовича, очень тепло отзывается о вас…

– В декабре мы вместе Айдаром Урманче и архитектором Элио Фиорини ездили в Буинск на презентацию книги из серии «Знаменитые личности». (Баки Урманче жил в Черки Гришино, там прошло его детство). На презентации Айдар Бакиевич рассказал обо мне, что я был как член их семьи, соратником его отца.

С Урманче я познакомился в начале 1969 года. Общаясь с ним, втянулся в новое для меня, живописца, ремесло скульптора. Начался более чем двадцатилетний период сотрудничества. Первые десять лет я практически всё своё свободное время проводил в мастерской, часто ночевал, участвовал во всех заказах и крупных творческих работах.

Позже, когда я женился, поступил на работу скульптором в Художественный фонд, занятость увеличилась, но наше сотрудничество с Урманче не прер­валось. Он приглашал меня на выполнение конкретных заказов. Кроме работы в мастерской, я выполнял поручения: что-то передать и привезти, представлять его интересы в Министерстве культуры, в худфонде, сопровождать его в различных поездках, участвовать в мероприятиях разного уровня. Урманче стал для меня родным человеком. Он сам, его семья, жена Флора-ханум и сын Айдар дарили мне тепло человеческого общения.

Баки Урманче в Зеленодольске с учеником и соратником Амиром Загировым и отцом Амира – Кабиром Загировым

– А каким был его быт?

– Урманче жил на втором этаже трехэтажной сталинки. Его дом в Московском районе Казани стоял на пересечение улиц Ак.Королева и Мухаммедьярова. Одна комната использовалась в качестве кабинета с библиотекой из стеллажей на две стены и широким рабочим столом, наклоненным как парта и полностью заставленным интересными для меня «штучками». Здесь царила особая, с налетом таинственности, атмосфера, рабочая тишина, помогавшая Баки Идрисовичу работать и принимать посетителей.

Кухня маленькая, но уютная – пространство Флоры Вагаповны. С удовольствием вспоминаю часы, проведенные за угощением и неторопливой беседой. Флора-ханум имела талант кулинара и подходила к вопросам питания с научной серьезностью. Вспомню утверждение: «За каждым великим мужчиной стоит великая женщина». Жизнь Флоры Вагаповны с Баки Идрисовичем можно назвать великим служением. Удивляюсь, как ей удавалось совмещать решение вопросов, связанных с созданием условий для творчества Б.И.Урманче, и успешной работой научного сотрудника в академическом институте в качестве кандидата наук, филолога.

– Как Баки Идрисович вёл себя во время работы?

– Мы проводили в мастерской много времени, часто по несколько дней подряд, с утра до вечера и со следующего утра опять до вечера. Урманче работал неторопливо, казалось бы, не слишком напрягаясь, как-то интуитивно, без плана. То в одном месте поправит, то в другом. Трудился спокойно, молчаливо, за исключением наших  рабочих диалогов и редких своих высказываний по поводу того, о чём он думал. Часто повторял: «Да, вся наша жизнь есть борьба». Это звучало как девиз его жизни.

Или: «Рома локута – кауза финита» – это он говорил, когда принимал решение. (Ред: Рим высказался – дело кончено).

– Вы часто выбирались на природу, ездили на пленэры?

– По состоянию здоровья Урманче был лишен возможностей для этюдной работы. У него был артроз, ходил медленно, с клюшкой, был ограничен в передвижении. Правда, порой Рашид Гусманов, известный в республике акварелист, наш общий друг, забирал нас на Волгу, катал на деревянной лодке с мотором. Мы переплывали на противоположный берег, ходили босиком по булыжникам, загорали, общались, любовались красотой родной реки, видом Казани вдалеке. Старались там рисовать, писать этюды, но больше Урманче просто отдыхал…

– Как вы сегодня определите: кем для вас стал Урманче, какое место он занял в вашей судьбе?

– Баки Идрисович – явление моей жизни, он как часть моего «я». Горжусь, что в книгах по изобразительному искусству Татарстана наши фамилии стояли рядом.

Помню, как-то он приехал ко мне в мастерскую только для того, чтобы обрадовать меня сообщением о покупке моей работы для Музея изобразительных искусств – портрет Булгарки.

Урманче не учил меня в традиционном понимании этого слова, не пытался «формировать» меня. Единственное, за что журил, что, будучи татарином, я не знал языка. Иногда он даже обращался ко мне на татарском, побуждая меня к изучению родного языка.

Довольно быстро я достиг достаточно хорошего уровня скульптурного мастерства, что позволило мне стать его хорошим помощником. Я месил глину, делал каркасы, моделировал, после завершения лепки формировал, отливал в гипсе или бетоне, переводил в мрамор. Стал соавтором ряда скульптурных работ. Как сильный человек с исполинским форматом личности, Урманче, изменил всю мою жизнь, повлиял на меня и душевно, и духовно, мировоззренчески, и на неопределимых словами энергетических уровнях.

Баки Урманче родился в феврале 1897 года. Через его жизнь, его путь в Казахстане, Узбекистане, Москве, Соловках можно увидеть, как менялась страна. В юности он был шахтером Донбасса, рабочим Надеждинских заводов на Урале, учителем на Тамбовщине, в годы первой мировой войны служил в Средней Азии.

После революции, в 1918 году, в Глазове получает уроки рисования в местной художественной студии.

Он первый татарский художник, получивший высшее профессиональное образование в советском художественном вузе: сначала в Казанских художественных мастерских, затем во ВХУТЕМАСе в Москве. В конце 20-х Урманче  работал в жанре станковой живописи, создал много больших полотен, портретов и пейзажей. В 1929-м году Урманче был арестован и отправлен на Соловки, но испытания не сломали его.