Сын зеленодольского художника Всеволод Сарандов убежден, что музыка должна не только впечатлять, но и очищать душу

О художнике-графике Геннадии Сарандове мы много писали, летом в галерее состоялась выставка его памяти. Во время ее создания мы познакомились с сыном Геннадия Федоровича — Всеволодом, живущим в Казани. Оказалось — достойный продолжатель фамилии.

Начну с отзыва, который дала известный зеленодольский музыкант Людмила Козелло:

— Всеволод Сарандов — человек необыкновенно одаренный, имеющий образование широкого профиля и глубокие познания во многих областях. В свое время мне довелось давать ему уроки игры на фортепиано, и я была восхищена, насколько точно, художественно он представляет то, что исполняет. А его музыка рассчитана на человека образованного, в ней — мироощущения человека с тонкими движениями души.

И вот композитор Всеволод Сарандов у нас в гостях в редакции.

— Моя мама — музыкант, папа — художник, потому судьбой мне было предопределено развиваться в творческом направлении. Мама, видя чрезмерную мою эмоциональность, опасалась, чтобы я основательно занимался музыкой, хотя помню себя за пианино с четырех лет. Но я безмерно ей благодарен за беседы о музыке, композиторах, за совместное прослушивание пластинок с классикой.

А погружение началось с того, что мне мало было просто слушать первую часть «Лунной сонаты» Бетховена — я начал ее подбирать. Мама, Тамара Александровна, очень хороший педагог, услышав мои мучения, достала ноты... И так я постепенно окунался в одно произведение за другим. Лет в 14 была еще одна моя детская попытка «может, мне все-таки пойти в музыкальную школу?», но семьёй решили, что уже поздно. Хотя страсть к музыке во мне продолжала жить.

Юный Сева продолжал подбирать музыку, потом стал ходить в школу-десятилетку при Казанской консерватории. На молодого человека обратила внимание педагог Тамара Эммануиловна Савина, стала заниматься с ним на добровольных началах. Бах, Шопен — находил ноты того, что трогало душу, приносил учителю, она помогала постигать красоту музыки.

А потом на жизненном пути появилась знаменитая в Казани в те годы группа «Листья травы».

— Я тогда уже учился на факультете иностранных языков педагогического института. С Владом Листовым мы пересекались на студенческих фестивалях. Он играл на гитаре, я — на фортепиано. Решили создать группу. Влад был превосходным знатоком блюза, великолепно его исполнял. Мы даже записали альбом в Москве в театре Ленинского комсомола. Благодарен этому времени, поскольку познакомился с несколькими направлениями музыки: блюз-рок, ритм-блюз, джаз. Но страсть к академической музыке не прошла. Я понял, что нужно образование: поступил в Казанское музыкальное училище. Поскольку не было учебы в музыкальной школе, меня приняли на вокальное отделение. Оказалось, что есть голос. Лирический баритон. Они его нашли, — смеется Всеволод.

Музучилище Сарандов оканчивал с арией Онегина. И продолжал активно развиваться в нескольких направлениях: занимался лингвистическим образованием, уехал в Великобританию, в Лондоне изучал литургическую музыку, философию и теологию. Через полтора года продолжил образование в США.

— Но музыка не только не отпускала меня, в Лондоне я погрузился в нее с новой силой. С кем только не поиграл! Причем в разных стилях, послушал много хорошей музыки. Импровизации учился у одного из лучших гобоистов Великобритании. Игре на фортепиано меня учил концертирующий пианист, который познакомил с музыкой французского композитора Мессиана, и она стала любовью на всю жизнь.

Вернувшись в Россию, Сарандов поступил в Казанскую консерваторию на композиторское отделение, где попал к сильнейшему педагогу — Елене Валерьевне Анисимовой, брал уроки у талантливого Анатолия Борисовича Лупова. Всеволоду уже было 43 года, но это не стало препятствием к очередному шагу в занятиях музыкой.

В консерватории он написал свое первое полноценное музыкальное произведение — вариации для альта и фортепиано. А по завершении уже было симфоническое произведение.

— Когда услышал, что музыканты стали исполнять мои вариации на концерте, понял — всё не зря... Музыка — это душа моя, моя жизнь! При этом пишу тогда, когда хочу, и это главный мой подарок в жизни, мне не надо на ней зарабатывать. Для этого у меня есть лингвистическая профессия.

Он работает в жанре современной академической музыки. Пишет и камерную, и симфоническую. На мой взгляд, музыка Сарандова кинематографична: слушаешь и видишь образы, не случайно его прелюдии звучат в документальном фильме о графике, фотографе начала прошлого века Александре Родченко. Всеволодом написан саундтрек для художественного фильма о Москве «Голоса ускользающих истин». Прелюдии и вариации Сарандова часто исполняют на концертах.

Большая удача, если встречаешь «своего» исполнителя, который чувствует то, что хотел выразить композитор. Сарандову повезло: ещё в консерватории его произведения начала исполнять Натэла Чохели.

— Она настоящий профессионал, человек высокой культуры. Рояль ведь сразу выдает того, кто за него сел: или это так называемый «спортсмен» в музыке, который гонится за рекордами, либо это человек, действительно одаренный, тонко чувствующий, образованный. С Натэлой сложился творческий союз, я доверяю ей, как музыканту.

Увидеть и послушать творческий союз можно будет 22 октября в 18.00 в Зеленодольской музыкальной школе.

Светлана Сарандова, преподаватель музыкальной школы:

— Я знакома с Всеволодом более 30 лет, это разносторонне одаренный человек, прекрасно разбирающийся в мировой культуре, искусстве. И всё это выражается в его музыкальных произведениях. Они глубокие, образные, написанные современным музыкальным языком. Всеволод и прекрасный мелодист, хорошо знающий природу певческого голоса. Им написан замечательный вокальный цикл на стихи Гарсии Лорка, который исполнялся в Доме Аксенова.

Вопросы о главном

— Всеволод, кто ваш любимый композитор?

— Бетховен. Масштаб его личности поразителен, он предопределил развитие музыки лет на 150 вперед.

— Чье исполнение Бетховена вам ближе всего?

— Зависит от произведения. Очень нравится пианист с мировым именем Григорий Соколов. Бетховен, особенно ранний, у него совершенно потрясающий.

— Если представить, что у вас была бы возможность встретиться с кем-то из композиторов лично, это был бы Бетховен и...?

— С Людвигом ваном рядом только молчать можно (смеётся)... Я бы с интересом пообщался с Сильвестровым.

— Да, я бы тоже у Валентина Васильевича взяла интервью... А Мартынов, Пярт входят в круг тех, кто вам интересен?

— Безусловно! В своё время, можно сказать, гонимые, сегодня они не просто состоявшиеся композиторы, их творчество уже изучается. Сейчас можно всё, лишь бы это было убедительно.

— Бытует мнение среди поклонников классической музыки, что новомодные композиторы, на концерты которых ломится публика, — Эйнауди, Циммер — не так уж заслуживают внимания. Как вы относитесь к неоклассике?

— Они пишут музыку для фильмов. Не совсем справедливо, на мой взгляд, выносить их произведения на концертную площадку для эстетического слушания. А в контексте фильма они мастера своего дела, такая музыка выполняет определенную роль.

— Как у вас проиходит творческий процесс?

— Я что-то слышу в голове, но за музыку не считаю эти отрывочные пятна. У меня есть копилка, куда я их складываю: запоминаю ощущения, записываю в нотах. Это работа, с определенной технологией. Пишу и за столом, и за фортепиано.

— Ваше определение настоящего искусства?

— Оно должно не только производить впечатление, но и приносить очищение и даже исцеление...

Натэла Чохели, пианистка:

— Мы работаем вместе с Всеволодом с 2016 года, со времен учебы в консерватории. Я исполняю его произведения не только потому, что мы друзья, отношусь к нему с большой теплотой и уважением. Но и потому, что его произведения профессионально написаны. Ты разучиваешь и понимаешь, что человек вложил в свой труд профессионализм и старание. Всеволод изначально талантливый музыкант, но когда к этому добавилось еще композиторское образование, его произведения заиграли новыми красками. Для меня удивительно и то, что его произведения словно написаны для моих рук: у меня никогда не возникает неудобств при разучивании, что часто бывает при знакомстве с пьесами современных композиторов. Всеволод думает как пианист. И мне нравится его гармонический строй.

Известно, что молодые композиторы часто обращаются к мэтрам и начинают заниматься плагиатом. А музыка Всеволода не похожа на музыку Шнитке, Прокофьева, Губайдуллиной... У него яркий творческий композиторский стиль, что меня и цепляет. Плюс — его произведения глубоко психологичны. У него нет пустой музыки, всё напитано смыслом, богатый образный строй. Во время исполнения ты сам испытываешь много эмоций, которые дают энергию и мотивацию исполнять эти произведения.