Пчеловоды Татарстана жалуются на недобросовестных аграриев и усиливают сотрудничество с Минсельхозом

лава РОО «Пчеловоды Татарстана» Шавкат Хайруллин об аномальной жаре, потравах пчел, обработке полей, вредных препаратах, иностранных инвесторах, «Россельхозцентре», башкирском меде, экспорте продукции, субсидиях от государства и чипировании животных.

- Здравствуйте. Давайте поговорим о пчеловодстве и меде в Татарстане.

- Я являюсь председателем региональной общественной организации пчеловодов Татарстана. Она была создана в 2015 году, так как после распада Советского Союза пчеловодство забросили. С 2015 года началась гибель пчел и возрождение сельского хозяйство. В то время начали применятся новые технологии, основанные на борьбе с вредителями путем химических средств. В 2019 года случились резонансные отравления, погибло около 20 тысяч пчелосемей. Это было очень масштабная потрава по меркам России. Татарстан занимает лидирующие позиции занимаем в этом лидирующие позиции уже третий год.

- Неужели в Татарстане самая тяжелая ситуация?

- Тяжелая ситуация была. В этом году есть возможность избежать ее повторения, и мы работаем над этим. Мы начали активно налаживать связи с Минсельхозом республики, начали выезжать в районы, собирать пчеловодов, предлагать свои превентивные меры поддержки.

- Вас воспринимают власти как структуру?

- Сначала не хотели воспринимать, так как мы общественная организация. За три года сменилось три поколения специалистов, которые работали в Минсельхозе. Последний год работаем с новым молодым руководителем, но и здесь есть много подводных камней.

- Сколько в Татарстане пчеловодов?

- Три года назад было 14 тысяч пчеловодах, сейчас говорят о восьми-девяти тысячах. Точных чисел нет, так как пчеловоды не хотят регистрироваться из-за налогов.

- А пчеловодство считается видом бизнеса? Если я пять ульев на даче установил, это считается, что я бизнес делаю?

- Это личное подсобное хозяйство (ЛПХ), частник-любитель. Есть ИП, КФХ (крестьянско-фермерское хозяйство). По налогам требования вам никто не выставит. Но, если начнете продавать, то вы уже должны будете зарегистрироваться, чтобы можно было проверить качество продукта.

Молодые специалисты соблюдают современные меры, стараются думать о развитии и увеличении поголовья. Однако большинство пчеловодов – пожилые люди, которые боятся нового, поэтому пчелы и страдают. Мы организуем собрания в районах, а приходят 10% людей.

- По подсчетам, сейчас около 9 тысяч пчеловодов. У каждого сколько пчелосемей в среднем?

- В среднем от 5 до 10 пчелосемей. В России есть пчеловоды, которые держат и по 2 тысячи пчелосемей. В Татарстане нет таких медоносных условий. В Башкирию приехали французы, которые хотят завести 50 тысяч пчелосемей и уже застолбили территорию. Хорошо, что у нас таких условий нет, потому что они придут не с добром.

Почему сейчас потравы идут? Это олигархи, но на них трудно найти управу. Работает Минсельхоз, прокуратура, все надзорные органы, но олигархи каким-то образом находят лазейки.

- Возьмем последний случай в Арском районе. Сняли потраву пчел, пошел скандал. Что вы знаете по этому поводу?

- В Арском районе сельское хозяйство на высоте, там ежегодно проходят наши собрания. Прокурор района лично выступает, собирает аграриев, доводит требования. Начальник управления постоянно идёт на контакт. Также есть специалист по пчеловодству. Я удивился, когда в Арском районе такое происшествие случилось.

Мы смотрим, кто хозяин этого предприятия, которое потравило. Это опять же местный олигарх Мингазов, экс-глава администрации, бывший «молочный король», сын которого инвестор. На сегодняшний день все такие инвесторы.

- Какие у нас самые проблемные районы?

- Больших проблем нет, есть небольшие потравы. Есть проблемы в Муслюмовском и Камско-Устинском районах. Мы писали письма в фирму «Август», в Минсельхоз и к министру обращались. Есть закон, который регулирует применение химических средств.

- Что предприятия делают? Они опыляют, удобряя свои поля, но вносят химические реагенты, от которых пчелы гибнут?

- До того, как посеять, они обрабатывают землю химикатами - глифосатом убивают сорняки. Начинают сеять – обрабатывают семена. Появляются всходы – вновь заливают химией. Если в это время цветет медонос, пчелы начинают летать через это поле. Днем при попадании в химический туман пчелы гибнут. Но перед тем они приносят пыльцу или нектар в улей, где молодняк, и вся семья погибает.

Основная проблема – рапс, который подвержен болезням. А нынешний год очень жаркий и способствует его интенсивному распространению. Поля уже обрабатывали по 5-6 раз и до сих пор продолжают.

- Из-за жары требуется больше химикатов?

- И есть еще одна проблема – из-за незнания агрономы применяют то, что наверняка убьет, говоря, что защищают свой урожай. Но рядом живет пчеловод, у которого есть пасека с 100-200 пчелосемьями.

Мы вышли на главу Минсельхоза Татарстана, который теперь состоит в группе Whatsapp и реагирует на сообщения.

- То есть группа пчеловодов в Whatsapp с участием министра, куда можно сообщать о случаях потрава?

- Да, там министр, заместители, начальники служб. Туда можно выкладывать любую информацию. Есть и вторая группа без министра, в которой сообщается, где и кто обрабатывает поля. За три дня агрономы должны сообщить о препаратах, которые применяют, и дате обработки территории.

- Кому они должны сообщить?

- Мы открыли группу в Whatsapp совместно с Минсельхозом региона, которая называется «Группа оповещения» в каждом районе.

- А по закону как должно быть? Не группу же создавать? Не в местной газете писать?

- Они должны оповещать. Это очень удобно. Специалисты оперативно реагируют на сообщения о нарушениях, выезжают в район, разбираются с нарушениями.

- Пчеловод получил сообщение, что на соседнем поле будет обработка. Что ему делать? Какие действия?

- В законе этого нет. Мы предлагали в закон о пчеловодстве внести 4 класса опасности препаратов. 1 и 2 класс опасности – это точная смерть для пчел. Препараты с этим видом опасности сохраняются на растениях до 20 дней. Есть системные препараты, которые растения всасывают и в течение 20 дней остаются отравленными. Вместе с утренней росой пчела пьет отравленную воду. Мы бьем тревогу, когда начинают обрабатывать поля препаратами 1 и 2 классов опасности. В остальных случаях обрабатывать должны только в ночное время, когда лет пчел прекращается.

- А какая разница в дневное или ночное время?

- Мы договорились о том, что обрабатывать поля можно препаратами 3-4 классов опасности. В основном аграрии добропорядочные.

В прошлом году в Заинском районе мы боролись против империй, собирали пчеловодов, организовывали акции. Из деревни Поповка пчеловоды забили тревогу, им сказали, что будут обработать первым классом. И они попросили о помощи. Мы сначала хотели договориться, написали письмо главе и прокурору, что может быть экологическая катастрофа. Приехало телевидение и сняли передачу. Благодаря журналистам эту информацию мы смогли довести до руководства. Но погода тогда испортилась и пчелы не летали в дни обработки.

- Но все-таки потравили.

- Да, потравили. Но результат возымел, и в этом году с «Агросилой» никаких проблем нет. После наших обращений они собрали агрономов, провели обучение, пригласили специалистов из института.

Нужно обязательно проходить обучение. Специалисты сталкиваются с неизвестностью – в Муслюмово и Арск приезжают комиссии, но не знают, как брать пробы, приходится их консультировать, но нас не хотят воспринимать всерьез.

Еще немаловажный факт – в этом году, в марте, прошел Съезд пчеловодов России. Мы создали Союз пчеловодов России, у нас есть структурные подразделения, свой юридический отдел. Юридическую практику курирует профессор, декан одного из российских университетов.

- То есть сейчас в Татарстане есть отделение Союза пчеловодов России с юридическим лицом. Вы уже можете официально представлять интересы?

- Да, все так и есть. Мы ездили на съезд, выбрали председателя. Мы в России одна из самых активных организаций, за два года набрали огромный опыт. Благодаря проблемам нам приходится знакомиться с людьми из министерств, надзорных органов. Хорошо, что нас воспринимают как организацию. Можно достучаться до любого руководителя, ведь на местах стараются укрыть, спрятать, не показывать, не оглашать.

- Меня это тоже возмутило. Приехали на место и сказали убрать все фотографии, которые вы выставили с мертвыми пчелами. Теперь вы говорите, что и в Заинске было давление.

- Юрист начал контактировать с министерством, после чего мы вышли на руководство и смогли предотвратить потраву пчел. Наша задача – довести обращения пчеловодов до нужных людей. Сегодня у пчеловодов по три-четыре улья весом около 150 килограмм, где могут находиться до 100 тысяч пчел. Если их закрыть, то они мигом все запариваются и погибают. И как все это унести? Невозможно.

- Мой знакомый говорит, что в связи с жарой меда нет пока. Что происходит с медом в этом году?

- У меня у самого нет меда. Из-за жары меда нет, к сожалению. Сейчас цветет липа, это самый хороший, качественный мед, он самый дорогой. И липа не выделяет нектар. Пчелы стоят, улья пустые.

- В этом году можно и без меда остаться.

- Без меда уж не останемся, потому что есть подсолнухи, гречиха. Еще месяц у нас есть впереди. Надеемся, что пойдут дожди.

- 29 июня вступает в силу федеральный закон о пчеловодстве, принятый в конце 2020 года. О нем тоже были дискуссии. Какие важные моменты он регулирует? Чем он вам поможет?

- От этого закона мы пользы пока не видим. Проект был хороший - включал в себя запрет на использование аграриями препаратов 1-2 классов опасности. Знаете, как его приняли? В это время мы как раз обсуждали ветеринарные правила, о том, что нельзя пасеку ставить близко ставить к школам, если сосед держит кур, то ты не имеешь право держат пчел и прочее. И получалось, что нигде нельзя держать пчел.

- По сути вас ограничили.

- Мы собрали пчеловодов со всей страны, начали голосовать, обращаться в министерство. Правила переделали. А в это время приняли закон, и мы не смогли ничего сказать.

Согласно закону о пчеловодстве, отсутствуют физические лица как субъекты пчеловодства. Ты должен быть юридическим лицом, КФХ, ООО. Сейчас вносим обращения, изменения в закон по применению пестицидов, агротехнике. По закону о санитарных нормах они обязаны не менее чем за 3 дня сообщить об обработке, обозначить конкретные сроки, чтобы пчеловод смог подготовиться и предпринять меры. Сейчас мы начали применять новые технологии – так называемый сетчатый дом, чтобы можно было улья вентилировать.

- Я так понимаю, что препараты 1-2 класса опасности можно применять.

- 1-2 классы разрешены, но, например, препарат глифосат, который применяется при обработке картошки, очень опасен. По американской статистике, в 80-х годах 10 тысяч детей болели аутизмом, которому способствовал этот препарат. За 20-30 лет заболеваемость возросла до 40 000-50 000 случаев.

Сейчас это не проблема пчеловодов, а проблема всего общества. Эти препараты не распадаются, годами сохраняются, попадают в почву и воду. По закону перед применением должны брать анализ почвы на насыщенность этими средствами, а этого никто не делает. Кроме того, есть проблема, когда люди покупают пшеницу для кур, а те не едят ее, потому что она перенасыщена пестицидами. Тогда эту пшеницу перемалывают и пускают на хлеб, который мы едим.

- Сейчас с вами Минсельхоз не согласится, ведь они проверяют сырье на всех этапах. Неужели они поставляют отравленную продукцию на рынок?

- Мы не можем найти лабораторию, куда бы мы могли сдать отравленных пчел по всей России. Ведем переговоры с Алтаем, Москвой, Краснодаром.

- Если у тебя умерли пчелы, ты не можешь сдать их на анализ, чтобы понять, от чего они умерли?

- В Татарстане есть лаборатория «Россельхозцентр». В прошлом году в Тукаевском районе погибло 450 пчелосемей, пчеловоды сдали в эту лабораторию, но там ничего не обнаружили.

- Кому они принадлежат?

- Принадлежат государству, они не аккредитованы. Суд не принимает пчел как доказательную базу. До сих пор не воспринимается тот аргумент, что нужны лаборатории. Они делают анализ, но он поверхностный. Если поставлять мед за границу, там не берут наши анализы.

- Почему такое внимание и озабоченность именно у пчеловодов? Наверно, пчела является индикатором состояния окружающей среды.

- Именно, пчела – индикатор. Когда пчела уходит на зимовку, это где-то 20 тысяч пчел в улье, наша задача – нарастить их количество до 80 тысяч, а то и 100 тысяч, чтобы была сильная семья. Мы видим и наблюдаем, как гибнут пчелы.

Они индикатор экологии. Ежи, лисы, птицы поедают мертвых отравленных пчел и тоже умирают. Сейчас в полях нет жаворонков – отрава губит все живое. Поэтому мы бьем тревогу. Общественность должна понять, что проблема касается не только пчеловодов.

Мы должны задуматься о наших детях. Например, случая заболевания раком начали увеличиваться с началом применения глифосата. Сейчас есть научные изыскания, но кто их заказывает? Те, кто выпускает эти препараты.

- Это не только проблема Татарстана, это мировая проблема. Анджелина Джоли снялась в ролике с пчелами, чтобы привлечь внимание к проблеме их исчезновения. Как в мире решается эта проблема?

- Почему в 2019 году очень много пчел погибло? В Европе начали запрещать опасные препараты для обработки полей, и все они - простроченные, дешевые - хлынули к нам. Интернет переполнен предложениями, никто не разбирается.

Мы контролируем, выезжаем, когда получаем сообщение об обработке глифосатом. Мы на месте сразу снимаем на видео, все фиксируем. Говорим агрономам, что надо применять глифосат еще в зародыше, что не опоздали ли они. А агрономы отвечают, что дают тройную дозу препарата. Вот такие горе-агрономы создают нам проблемы. Они себя ничем не защищают, не надевают специальные костюмы, получают сами тройную дозу препарата, потом болеют.

- У нас есть бренд башкирский мед. Это одно из национальных достояний Башкортостана. Как там обстоит ситуация? Как там государство заботится о пчеловодах?

- Плачевно. Там есть хороший мед, но в ограниченном количестве. Его им самим не хватает. В прошлом году был скандал – в Алтайском крае отобрали пробы алтайского и башкирского меда, и получилось, что самый плохой мед – это башкирский. Его подделывают, так как мед – это продукт, который подвержен подделке. На полках в магазинах это не мед, а медовой продукт, который гонят из сахара.

- По меду нет законов?

- Закон есть, но он не действует. Это как с молоком, оно есть, но молока-то хорошего нет. Мед нужно покупать у пчеловода.

- А что вам помешает смешать мед?

- Я дорожу клиентами. Когда я привожу им мед, говорю, что всегда его смогу заменить и привезти новый, если он им не понравится. Есть мед, который быстро кристаллизируется, например, рапсовый. Некоторые из-за незнания говорят, что его гонят из сахара. Нужно знать настоящие вкусовые качества меда, чтобы знать. Брать его только у того человека, которого хорошего знаешь.

- То есть пчеловоды республики наши потребности по меду полностью покрывают?

- Да, даже немного лишнего меда остается. Нужно быть разборчивым, когда покупаешь мед.

- Наши татарские национальные сладости состоят из меда. А хлебобулочные комбинаты у кого покупают мед?

- Они покупают самый дешевый мед из подсолнечника, потому что его бывает много из Оренбурга и Самары. Сейчас рыночные отношения – покупают у тех, кто дешевле продает.

- Созданы ли для вас условия, чтобы вы выходили на рынки? Где вы реализуете свою продукцию?

-  Мы стараемся иметь своих клиентов, чтобы точно знать, какое количество меда сможем сбывать. Когда пчеловод качает мед, ему некогда продавать, в это время продает перекуп. У кого много меда, те выходят на ярмарки, проблем нет. В этом году мы хотим организовать централизованную медовую ярмарку.

- Есть ли перспективы экспорта меда?

- Перспективы есть. Недавно приезжали венгры, предлагали сотрудничество. Но им нужны большие объемы. Они берут анализ с каждой партии, смотрят на наличие антибиотиков, но пчеловоды есть разные, мы пчел тоже лечим. Например, есть такой вредитель, как варроатоз. Если его не убивать, он погубит семью. Многие его лечат, кто как может, потому вредные примеси могут попасть в мед.

- Перспективно ли в промышленном масштабе делать мед?

- Неперспективно и не дай бог. Если придут олигархи, то они вытеснят наших бабушек и дедушек, да и молодых людей тоже. Предприниматели будут получать субсидии, государственную поддержку, поэтому они не нужны. Мы сами хорошо всех обеспечиваем.

- А какие-нибудь субсидии есть у вас от государства?

- Да, в прошлом году 23 пчеловода получили господдержку. Мы один из регионов России, который получил поддержку.

- А сколько каждый получает, и на что? Или это от количества пчелосемей зависит?

- Нет, пишется бизнес-план. Давали по 3 миллиона рублей.

- Говорят, что есть среднерусские, европейские, американские пчелы. Какие приживаются в наших условиях?

- Это породы пчел. Среднерусская порода пчел считается самой злой, но она и самая работящая, приспособленная к нашим условиям. У нас есть среднерусская порода татарской популяции. Злые пчелы – это примеси пород.

- Как вы отличаете добрую от злой?

- Это несложно – подходите к улью, и они сразу же вылетают и атакуют. Злые сразу же нападают.

- В Татарстане в 2020 году стартовал пилотный проект по регистрации сельскохозяйственных животных, так называемое чипирование. И до 2027-2028 года должны быть охвачены все пчеловоды. Как вы к этому относитесь? Как вы это все представляете? Возможно ли это?

- Возможно, но есть разные пути. Предлагают чипировать каждый улей, но здесь много неясностей. Например, весной мы выносим улей и делим его на 2-3 части, чтобы пчелы размножались. А некоторые пчеловоды, наоборот, объединяют улеи перед медосбором, чтобы сильная семья была.

Мы поняли, что этот путь не подходит нам. Кто этим лоббирует? Те, кто эти чипы производит. Это будет очень дорого. Мы предлагаем чипировать пасеку, и в этот чип внести данные. Мы будем этот подход отстаивать. В Минсельхозе это, вроде бы, понимают. Диалог есть, и только на доверительных принципах можно созидать.

- Что Вы можете пожелать пчеловодам? Насколько вам необходимо объединяться?

- В наше общество вошло около 300 человек из 9 тысяч. Мы берем не всех. Вошли те, кто готов платить членские взносы, принимать наши условия. Но мы защищаем всех пчеловодов, представляем интересы всех. Мы окажем финансовую и юридическую помощь пчеловоду, который пострадал в Арском районе.

Хочу пожелать пчеловодам регистрировать свои пасеки, по закону должен быт паспорт. Говорить открыто, сколько пчелосемей, и не бояться налогов.

Хочу также обратиться к аграриям – мы ведь нужны друг другу. Есть научные факты, говорящие о том, что благодаря перекрёстному опылению пчел урожайность увеличивается на 30-40%. Аграрии сеют медоносы, за что им спасибо, но ведь все эти растения тоже нужно опылять. Поступают сообщения от аграриев из разных стран, чтобы мы приезжали со своими пчелами на опыления. Давайте жить дружно.

- Давайте установим внятные и прозрачные правила игры, правила контроля, чтобы вас никто не пугал.

- Да, мы готовы к сотрудничеству, мы открыты. Надеемся, что мы придем к взаимопониманию. Мы можем добиться, чтобы и пчелы были целы, и мед был, и урожай.

tatarstan24