«Я былиночке каждой был рад...» — Звание поэта Александр Ожогин пронёс по жизни

В самой фамилии Ожогин считывается непростая судьба... С раннего детства и до преклонных лет жизнь обжигала его и закаляла. И закалила! Его стойкости и верности могли бы позавидовать многие известные героизмом люди. Не погрешу против истины и не дадут ошибиться многие из его знавших, — он преклонялся перед Словом, стихотворным слогом и перед Женщиной. Звание поэта Александр Петрович пронес по жизни достойно: когда уходят такие люди, становится очень больно. В памяти поэтов «Литературной среды» он останется цельным, мудрым, милосердным, много знающим и никого не обижающим... 

Не смиряется душа с его уходом, в последний путь мы проводили его в июле: семья — сын и внуки, родственники и те, кто долгие годы делился с ним творчеством, поэтическими событиями... Когда спустя время мы собрались поговорить о его творчестве, его жизненном пути, никак не выговаривалось слово «был». Человек долга. Долготерпенья! Он никогда не опускал рук, а если случалось что-то в жизни, никому не показывал слабости, даже близким. 

...События истории когда-то забросили семью с благодатного Алтая в болота Западной Сибири: привезли из родных домов не бандитов и вредителей, а женщин с малыми детьми — расплатой за родство с неугодными правителям людьми. (Не стоит здесь разбираться, кто в чем виноват, и уж точно не малые дети должны были расплатиться за тех, кто был расстрелян или заключен в тюрьмы.) Несколько семей привезли по воде и оставили... умирать? Во всяком случае, в его семье так и случилось: мама похоронила его малого брата; без жилья, продовольствия многие были обречены. Все зависело от женщин, матерей, которые рыли землянки и спасали детей, как могли. На всю жизнь сохранил Александр Петрович Ожогин глубочайшую благодарность к маме, отсюда и его преклонение перед Женщиной. Ее руки, ее мудрость и всепрощение не позволили озлобиться, затаить зло. Вырос, был призван в армию и отслужил на границе, получил профессию электрика. А когда приехал в Зеленодольск, местом работы стала швейная фабрика. 

Женский коллектив принял его, среди немногих мужчин-сотрудников он выделялся отзывчивостью на просьбы, прилежностью в работе, а вскоре для многих стал своеобразным поверенным женских тайн или обид. Они знали, что Александру Петровичу можно довериться: он никому не расскажет, даст совет или просто пожалеет. Таким и запомнили его. При том, что любил он свою жену Нину верно и преданно, все интересы были в семье и для семьи. Выросли два сына. Когда пожар от соседей уничтожил их дом в Кабачищах, всей семьей поселились в однокомнатной квартире на улице Шевченко, откуда он вышагивал ранними утрами на работу или на свой участок, где заново возрождал пострадавший сад, поднимал дом. Заботы и болезни близких, работа — все это отступало, когда приходили рифмы...

Стихи Ожогин сочинял, кажется, всю жизнь. И в основном ночами. Не имея гуманитарного образования, глубоко изучил теорию стихосложения, к своим творениям относился с достаточной долей критичности и правил сам. И на общий «суд» выносил уже выстраданное. В литобъединение при редакции «Зеленодольской правды» он входил с незапамятных времен. Знал многих из старейших поэтов города, участвовал в обсуждениях и всегда имел свое мнение, свой голос. Когда возродилось содружество поэтов под именем «Литературная среда», он был одним из первых, кто откликнулся и не пропускал практически ни одной встречи, почти тридцать лет. К Ожогину всегда внимательно прислушивалась наша молодежь, он умел найти точные и веские слова, если критиковал, то очень осторожно. Когда к его юбилею мы организовали творческий вечер, пришли слушатели с бывшей работы, было сказано много добрых слов. И ему это было особенно дорого. В жизни многих людей этот умный, начитанный и очень скромный человек оставил свой след. У него была мечта: издать свой сборник стихов. В нашем общем сборнике его голос прозвучал весьма достойно: очень просто он умел говорить о важном... Позже появилась одна неофициально сделанная книжечка с особым таким названием «Евиным дочкам». Как быстро пронеслась жизнь!.. Одно из последних стихотворений Ожогина скажет само о его мечтах и устремлениях: 

Разве можно любить все подряд 
Или все на Земле ненавидеть? 
Я былиночке каждой был рад 
И не мог даже кошку обидеть. 
Но ведь это совсем не любовь — 
Это нежное чувство к Природе... 
То в меня поселил чувство Бог! 
Я его оправдал в жизни, вроде... 
А любовь я питаю к жене, 
Я люблю сыновей своих очень, 
И не надо мне тех перемен, 
Что нам шепчет природа под осень. 
Я желаю всегда для людей, 
Чтоб здоровыми были, до смерти. 
Я желал бы всех нищих одеть!.. 
Вы в желания эти поверьте. 

Такое вот простое человеческое желание: для кого-то, может быть, странное... А нам бы очень хотелось издать его стихи, как дань памяти, как духовное завещание. Они могли стать для кого-то указующим пути к Добру и Справедливости...